Добавлено: 17 янв 2009, 12:04
22 сентября 1958
Дети довольно быстро распознают своих педагогов. Некоторые из них уже поняли, что нам нравятся долгие разговоры и многочисленные идеи, пусть даже нелепые. Что же мы можем сделать для детей, которые любят думать, но не любят говорить?
В моем математическом классе я нахожусь на острие другой дилеммы. Я хочу, чтобы дети думали над тем, что делают. Если я задаю слишком сложные вопросы, они пытаются прочесть мои мысли, либо, как, например, сегодня утром, они «подкидывают» нелепые идеи, следуя буквально моим словам о том, что неправильная мысль лучше, чем ничего. Ели же, напротив, я разбиваю проблему на «маленькие кусочки» так, что большинство в классе может уверенно ответить на мой вопрос, разве я не делаю то же, что делал для Рут в прошлом году, — то есть домысливаю за них большую часть задачи.
Вероятно, здесь нет готового решения, иногда я должен задавать сложные вопросы, иногда — легкие.
Проблема заключается в другом — в том, что я задавал слишком много вопросов. Я научился вовремя прекращать задавать вопросы и постоянно пытаться выяснить, насколько ученики поняли материал. По сути, в задачу педагога не входят постоянные проверки и тестирование усвоения учениками материала. Это задачи ученика, и только он может с ней справиться. Нам необходимо позволять ученикам самим задавать вопросы. Зачастую они довольно долго пытаются понять, какие вопросы им хочется задать. Работа учителя состоит в том, чтобы отвечать на задаваемые учениками вопросы либо помогать им лучше понять тему, когда они обратятся за помощью.
Мы старались у знать, насколько дети усвоили материал, чтобы помочь им понять его лучше. Но наши тесты на проверку усвоения материала не отличаются от любых школьных тестов. Они лишь заставляют детей лишний раз нервничать и бояться.
Дети довольно быстро распознают своих педагогов. Некоторые из них уже поняли, что нам нравятся долгие разговоры и многочисленные идеи, пусть даже нелепые. Что же мы можем сделать для детей, которые любят думать, но не любят говорить?
В моем математическом классе я нахожусь на острие другой дилеммы. Я хочу, чтобы дети думали над тем, что делают. Если я задаю слишком сложные вопросы, они пытаются прочесть мои мысли, либо, как, например, сегодня утром, они «подкидывают» нелепые идеи, следуя буквально моим словам о том, что неправильная мысль лучше, чем ничего. Ели же, напротив, я разбиваю проблему на «маленькие кусочки» так, что большинство в классе может уверенно ответить на мой вопрос, разве я не делаю то же, что делал для Рут в прошлом году, — то есть домысливаю за них большую часть задачи.
Вероятно, здесь нет готового решения, иногда я должен задавать сложные вопросы, иногда — легкие.
Проблема заключается в другом — в том, что я задавал слишком много вопросов. Я научился вовремя прекращать задавать вопросы и постоянно пытаться выяснить, насколько ученики поняли материал. По сути, в задачу педагога не входят постоянные проверки и тестирование усвоения учениками материала. Это задачи ученика, и только он может с ней справиться. Нам необходимо позволять ученикам самим задавать вопросы. Зачастую они довольно долго пытаются понять, какие вопросы им хочется задать. Работа учителя состоит в том, чтобы отвечать на задаваемые учениками вопросы либо помогать им лучше понять тему, когда они обратятся за помощью.
Мы старались у знать, насколько дети усвоили материал, чтобы помочь им понять его лучше. Но наши тесты на проверку усвоения материала не отличаются от любых школьных тестов. Они лишь заставляют детей лишний раз нервничать и бояться.